В свое время два монастыря, мужской и женский, были в Тихвине градообразующими. Оба они, и Успенский мужской, и Введенский девичий, были основаны по велению царя Иоанна Грозного в 1560 году. Но если мужская обитель известна на весь мир, в первую очередь благодаря хранящейся там Тихвинской иконе Божией Матери, о существовании женской не знают даже многие тихвинцы, даром что её колокольня — самое высокое строение в городе. Редко заезжают сюда и паломники, хотя это — одно из мест явления чудотворной Тихвинской иконы. Уединения, столь необходимого для монашеского подвига, здесь хватает, как хватает и испытаний — поводов для смирения и терпения.
ЧЕТЫРЕ НАСЕЛЬНИЦЫ, МЕЧТАЕМ О ПЯТОЙ
Надвратный храм с колокольней святой великомученицы Екатерины сохраняет следы былого величия, однако сами ворота много лет закрыты, и проходить под ними небезопасно. Когда-то монастырь был обнесен оградой, но от нее почти ничего не осталось. Скромная калитка сбоку — и мы в монастыре. С первого взгляда на территорию ясно — обитель разрушается. Ближе ко входу — храм Рождества Пресвятой Богородицы. Здание в аварийном состоянии, когда случаются перепады температур, а это в наших широтах не редкость, из стен в буквальном смысле вываливаются кирпичи.
Главный, Введенский собор приведен в относительный порядок, хотя куполов на нем нет. Он сильно пострадал в годы гонений. Сейчас здесь ежедневно совершаются богослужения, благо служить есть кому — Тихвинский Успенский мужской монастырь рядом, его клирики и окормляют и насельниц, и прихожан.
Настоятельница, игумения Павла (Васюкова), приехала в Тихвин два года назад.
— В храм меня никто не приводил, у самой появилось горячее желание, — рассказывает матушка. — После того как первый раз побывала на службе, захотелось каждый день ходить, но, к сожалению, работа не позволяла: была медсестрой, много лет проработала в больнице. Лет семь я была просто прихожанкой храма Владимирской иконы Божией Матери в Петербурге. Часто посещали мысли, что пора решать — либо замуж выходить, либо в монастырь. И было чувство, что мирское — работа, домашние дела, развлечения — меня не очень-то привлекает. Один знакомый рассказал, что недалеко от нашей дачи есть Покрово-Тервенический монастырь, и предложил поехать посмотреть. Я вышла из машины — и сразу поняла, что это мой дом, я приехала домой. У меня не было больше вопросов, оставаться в миру или идти в монастырь, и если в монастырь, то в какой. Стала ходить на службы на подворье Покрово-Тервенического монастыря в Санкт-Петербурге, помогать там. Как-то одна из монахинь меня спрашивает: «А вы о монашестве не думаете?» — «Думаю!» — отвечаю. «Пойдемте, я вас с матушкой познакомлю». Познакомилась с матушкой Лукианой, приехала в отпуск потрудиться в монастырь. Отпуск подходил к концу, подхожу к игумении: «Матушка, как благословите — возвращаться на работу или увольняться? Берете вы меня или нет?» Она отвечает: «Конечно, берем! Увольняйтесь!» Через месяц я была в Тервеничах. Было это в 2000 году.
Семнадцать лет матушка Павла подвизалась в Тервеничах на различных послушаниях; поскольку хорошо водит машину, наряду с послушаниями на скотном дворе, в сыроварне, алтаре и трапезной, параллельно была на послушании водителя. Она стала благочинной монастыря, и все связи с внешним миром тоже легли на нее.
— Звонит как-то секретарь владыки Мстислава: «Передайте игумении Лукиане, что владыка тогда-то и тогда-то её ждет! И вы тоже должны быть!» Я не понимала, зачем вдруг понадобилась. В кабинете владыки нас оказалось несколько человек, в том числе и игумения Тавифа, тогдашняя настоятельница Введенского монастыря. И владыка говорит прямо с порога: «Вот, матушка Тавифа уходит на покой, и мы назначаем настоятельницей Введенского монастыря матушку Павлу!» И смотрит на меня и на матушку Лукиану. Я просто дара речи лишилась, и матушка не ожидала такого поворота. Ну, что поделаешь, назначили — поехала. Особой тягости, когда приехала, не было. Наоборот, какой-то оптимизм был, что Господь и Божия Матерь не оставят обитель. Это одно из мест, где являлась Тихвинская икона Божией Матери, так что мы под надежной защитой.
Сегодня насельниц в монастыре всего четыре: сама игумения Павла, инокиня Василисса, монахиня Сергия и монахиня Неонилла, под заботой которой находится скит монастыря в деревне Сенно. Инокиня Василисса приехала из Тервеничей вместе с матушкой Павлой.
— Когда матушку сюда назначили, благословили взять с собой кого-то, и выбор пал на меня. Было очень больно расставаться с родной обителью. Когда человек приходит в монастырь, он предполагает остаться здесь навсегда, относится к монастырскому кладбищу как к месту и своего упокоения. После ухоженного, любимого монастыря мы увидели такую разруху. Честно говоря, я не предполагала, что недалеко от Петербурга, в городе, в XXI веке могут в таком состоянии находиться исторические здания. В Тервеничах много сестер, а мы поначалу были вдвоем. Как жить, с чего начать? Было ощущение, что это не со мной происходит, что я сейчас проснусь — и всё будет по-прежнему. Но поплакали, перекрестились, помолились, а завтра уже нужно служить. Утреннее правило, потом Литургия — и жизнь понеслась.
Послушаний у инокини Василиссы много. Даже удивительно, как молодая женщина с ними справляется.
— Каждый день я не знаю, буду я чтецом, певчей или алтарницей. Алтарник не смог прийти — побежала в алтарь. Певчие не пришли — значит, буду петь. Читать некому — буду читать. Мы мечтаем хотя бы о пяти насельницах. Десять — это вообще роскошь. Помимо служб занимаюсь клумбами, свечной лавкой, благоустраиваю территорию. Сейчас появилась свечница, а раньше приходилось и в храме сидеть, и паломников встречать. Священнические облачения надо содержать в порядке, в самом храме и алтаре уборку делать.
В Тервеничах инокиня Василисса водила экскурсии, здесь от собственных экскурсий решили отказаться — слишком много послушаний, отрываться на экскурсию нереально.
— Много времени тратишь на ожидание — группы всегда опаздывают. Так что к нам приходят группы с гидами из Успенского монастыря, — говорит она.
БЫТОВЫЕ ХЛОПОТЫ
В монастыре дровяное отопление, центрального нет. Этой зимой игумении Павле и инокине Василиссе пришлось освоить послушание кочегаров.
— Великим постом был момент, когда ни одного трудника-мужчины не было в монастыре, все разъехались, и мы с матушкой Василиссой сами кочегарили, девчонки, наши помощницы, дрова кололи, — рассказывает игумения Павла. — У нас есть постоянные прихожане, но это в основном пожилые люди, молодежи мало.
В Тихвине сложности с коммуникациями. Центральной канализации в обители тоже нет — у каждого здания своя система. В цокольных этажах находятся насосы, они регулярно откачивают воду. В обители есть небольшой огород — овощи и зелень сестры выращивают для себя, в этом им немного помогают трудники. От выращивания картошки отказались: урожаи небольшие, оказалось дешевле её просто купить. Никаких животных здесь нет: во-первых, людей мало, во-вторых, это городской монастырь, негоже здесь держать кур. У монастыря есть скит в деревне Сенно — там, в принципе, можно разводить кур, корову завести, только бы было больше сестер, готовых этим заниматься. При матушке Павле отремонтировали трапезную. Благотворители пожертвовали стройматериалы, теперь в трапезную не стыдно пригласить гостей.
— На втором этаже, где мы живем, обстановка гораздо хуже. Но в мелком ремонте, покраске стен, я смысла особого не вижу — нужен капитальный ремонт, — говорит настоятельница.
Когда я напомнила инокине Василиссе знаменитую притчу о том, как старец воспитывал в послушнике смирение, заставляя сажать рассаду корнями вверх, она засмеялась: «Ну, тут и так для смирения факторов более чем достаточно».
Нужна ли монастырю рабочая сила? Конечно! Но еще больше нужны люди, готовые к монашескому подвигу.
— Трудников мы можем принять не более десяти человек, у нас ведь нет сейчас многих трудоемких работ, — объясняет матушка Павла. — Больше, чем трудники, нам нужны те, кто хочет посвятить себя Богу в монашеском чине. Нужны люди, которые решат связать судьбу с монастырем, а не те, кто приезжают на неделю-другую, а потом уезжают. Будут еще насельницы — можно и мастерские организовать: швейную, вышивальную, художественную, но кто-то должен этим всем руководить. По сравнению с 1990-ми, 2000-ми годами число желающих принять монашество явно сократилось. Из поколения монахов, что пришли в 1990-е, вышли самые крепкие и стойкие, они стали костяком современного монашества.
СВОИ НЕ БРОСАЮТ
Но не всё так безрадостно. Зная, какая судьба постигла двух тервенических матушек, в монастырь стали приезжать их друзья.
— Было очень трогательно: мы оказались здесь в четверг Светлой седмицы, а уже на Фомину неделю приехал автобус с подворья Покрово-Тервенического монастыря — матушка Александра, прихожане и дети из воскресной школы, они пели Литургию, — рассказывает матушка Василисса. — Не бросили нас, остается ощущение семьи. И матушка Иоанна, игумения Введено-Оятского монастыря, а она ведь тоже начинала в Тервеническом монастыре, и матушки Покрово-Тервенического монастыря не забывают нас, передают для нас с оказией какие-то гостинцы, необходимые вещи. Не оставляют без поддержки и матушки, подвизающиеся в Свято-Троицком Александра Свирского монастыре.
Когда этой весной привезли много дров для следующего отопительного сезона, по инициативе директора Духовно-просветительского центра «Воскресение» Елены Тереховой пришли помочь насельницам преподаватели и ребята из этой организации. Иногда дети приходят даже сами, без преподавателей.
Появились у монастыря и верные помощники из числа прихожан. Одна из них — Марина Иванова.
— Меня привела на службу подруга четыре с половиной года назад — просто посмотреть, — рассказывает она. — Через некоторое время я впервые здесь причастилась. В моей жизни прослеживается связь с вологодскими святыми. И когда я здесь причастилась, даже не думала, что еще вернусь. А потом узнала, что в храме есть придел преподобного Кирилла Белоезерского и что исповедовалась я напротив его иконы. Получается, что преподобный меня сюда вел, и сейчас монастырь — важнейшая часть моей жизни. Стала постоянно ходить на службы, кроме того, помогать как дизайнер. Когда сюда приехали матушки Павла и Василисса, познакомилась с ними, и теперь практически каждый день я здесь. Занимаюсь сайтом, группой «ВКонтакте», фотографирую, читаю на службе, помогаю с огородом. Раньше работала на двух работах, а теперь только на одной, и та по большей части удаленная, поэтому появилось больше времени. Когда впервые здесь оказалась, вообще не замечала разрушений, а думала — какая красота. Меня удивляют люди, которые говорят: «Ой, у вас всё так плохо», но довольно часто вижу и таких, кто, как и я, заходят и говорят: «Как красиво!» Все видят по-разному.
НА БОЛОТЕ
Монастырь расположен на полуострове, дальний его конец засажен елями. Когда-то это место было безлюдным.
— Это был уединенный уголок, куда можно уйти помолиться, — говорит инокиня Василисса. — Сейчас с обеих сторон полуостров окружен частными домами, и место уже не такое тихое, особенно летом, в сезон. И днем здесь слышится музыка, а каждый вечер — вечеринки, шашлыки, купание во Введенском ручье! Но если зайти вглубь, среди деревьев всё же можно ощутить уединенность.
— То, что в монастыре малолюдно, — плюс для духовной жизни, и сейчас это действительно место уединения, — соглашается игумения Павла.
Почти все здания на территории принадлежат монастырю, только в одном находится архив музея Н. А. Римского-Корсакова. Отношения с музеем добрососедские, никто никому не мешает. Большинство строений — объекты культурного значения регионального уровня. Деревянные здания построены в начале ХХ века.
Длинное двухэтажное каменное здание именуется Леушинским корпусом — в честь игумении Таисии Леушинской. Да-да, той самой. Именно в этот монастырь некогда ушла девица Мария Солопова, и в дальнейшем она называла Введенский монастырь своей монашеской колыбелью — четырнадцать лет провела она здесь, приняла постриг, став инокиней Аркадией.
Корпус был построен на деньги богатого купца, дочь которого будущая игумения подготовила к поступлению в высшее учебное заведение — это было одно из её послушаний (то, что мы теперь называем репетиторством). Инокине Аркадии выделили келью на южной стороне. Однажды некая женщина, вступая в монастырь, сделала богатый вклад, и инокине Аркадии велели освободить келью, которую облюбовала новая насельница. А самой будущей игумении выделили келью на северной стороне, на первом этаже… Одну главу своих знаменитых «Воспоминаний» она так и назовет: «Сырая келья».
— Здесь действительно подтапливает — мы уже пережили наводнение, до церкви святой великомученицы Екатерины оставалась небольшая дорожка. Это типичное явление для Тихвина — много водоемов, торфяники, болота. Но наш монастырь как раз не очень пострадал от наводнения, Успенский пострадал больше, — рассказывает инокиня Василисса. — Леушинский корпус находится в аварийном состоянии, где-то вообще нет межэтажных перекрытий, заходить туда опасно. Мы заходим раз в год, на Крещение, когда освящаем все помещения монастыря.
ЦАРИЦЫН МОНАСТЫРЬ
Главный храм обители, Введенский собор, был построен при второй настоятельнице монастыря игумении Дарии, в миру Анне Алексеевне Колтовской, четвертой жене царя Иоанна Грозного. Девица Анна была дворянского рода, воспитывалась в доме князя Курбского. Там её и увидел царь. На четвертый брак требовалось особое благословение Церкви. На царя Иоанна наложили епитимию: два года он должен был стоять в притворе с простым людом и год не причащаться. Он принял эти условия, обвенчался с Анной, но вскоре по неведомым причинам она покинула Москву и ушла в монастырь, приняв иноческий постриг с именем Дария.
— В народе её называли «царица Дария» — это не совсем корректно: когда она была царицей, её звали Анной. Но так все привыкли. Монастырь назывался даже Царицыным, — говорит матушка Василисса.
Умерла царица-игумения в 1626 году и была похоронена на паперти построенного ею Введенского собора. Позже к ней подхоронили двух её племянниц, Леониду и Александру Гагариных, которые подвизались здесь же. Потом храм был расширен, и захоронение оказалось внутри.
— К сожалению, никаких её изображений не сохранилось, — продолжает инокиня. — Есть предание, что она была местночтимой святой. Известный петербургский художник Александр Простев написал несколько икон для монастыря, в том числе и икону царицы Дарии, и в дни её памяти мы эту икону выставляем. Известно, что в алтаре рядом с горним местом висела икона, вышитая ею шелком по бархату. Однажды монастырю передали старинную вышитую Тихвинскую икону Божией Матери, может быть, это она и есть.
АННА АЛЕКСЕЕВНА КОЛТОВСКАЯ (ОК. 1554–1556 —1626)
Была четвертой женой царя Иоанна Грозного. Точная дата их бракосочетания неизвестна — вероятнее всего, это май 1572 года. В начале сентября того же года царица была пострижена в монашество с именем Дария. Вначале подвизалась в суздальском монастыре Покрова Пресвятой Богородицы, потом в Горицком Воскресенском монастыре (ныне Вологодская область). А летом 1604 года она покинула Горицы и перешла «по обещанию… общину устроить» во Введенский девичий монастырь Тихвина. После прибытия в Тихвин царицы-инокини царь Борис Годунов вернул Введенскому монастырю земли, захваченные у него Тихвинским Успенским монастырем. Введенская обитель получила полную самостоятельность. Новая игумения отстроила её и привела в цветущее состояние. При ней был возведен каменный собор Введения во храм Пресвятой Богородицы с двумя приделами — святителя Николая Чудотворца и преподобного Кирилла Белоезерского. Игумения снискала огромное уважение, многие обращались к ней за советом и покровительством. В 1613 году шведы разорили и сожгли Введенский монастырь дотла, уцелел лишь каменный собор. Игумения и насельницы были вынуждены некоторое время скрываться. После возвращения игумении в Тихвин началось активное восстановление обители. Благодаря доходам от владений, покровительству и поддержке царя Михаила Феодоровича монастырь уже через пять лет преобразился и стал выглядеть лучше, чем до нашествия шведов. Скончалась царица-инокиня 5 апреля 1626 года и была погребена на паперти Введенского собора с левой стороны. Впоследствии рядом с ней похоронены и её племянницы княжны Леонида и Александра Гагарины. Могилу игумении посещали как государи и великие князья из Дома Романовых, так и простые паломники.
В советское время в здании собора действовал спортивный клуб, и довольно часто кто-нибудь из зашедших в обитель тихвинцев говорит: «Ой, здесь стояли брусья, а здесь висели кольца!»
Вокруг Введенского собора располагался некрополь, там хоронили игумений и насельниц монастыря, и уважаемых жителей Тихвина. После 1917 года кладбище было разорено, мрамор с надгробий пошел на фундамент зданий химзавода. Сейчас на месте кладбища расположен памятник всем игумениям монастыря.
Последняя перед закрытием обители игумения, Иоанникия (Кожевникова), причислена к лику новомучеников Российских. 3 декабря, в день её расстрела вместе с другими тихвинскими священниками, в монастыре всегда проводится памятный молебен Собору Тихвинских новомучеников.
Самое заметное здание монастыря — надвратный храм великомученицы Екатерины и царицы-мученицы Августы с высокой колокольней. Ранее это было самое высокое здание Тихвина, в советские годы здесь размещался гараж райкомовских машин, было устроено пожарное депо. Это был первый храм, который отдали монастырю. В нем сделан небольшой ремонт, но служат только на престольный праздник. Храм открывают только для паломнических групп. Планируются еженедельные службы.
Одна из трудниц изобразила на внутренней стене храма значимых для истории монастыря женщин: здесь великомученица Екатерина, царица-мученица Августа, игумении Дария, Иоанникия, Таисия.
— Небольшая ошибка — игумения Таисия пока не прославлена, а здесь она изображена с нимбом, — объясняет инокиня Василисса. — Процесс сбора материалов для канонизации идет, надеемся, что мы дождемся появления новой святой молитвенницы за нашу обитель. Может быть, тогда и начнется новая страница в истории монастыря. На этой картине прекрасно изображен монастырь, каким он был когда-то: ограда с башенками по краям, все храмы и здания целы.
— Мы бы хотели, чтобы была написана книга о монастыре, ведь его история очень интересная. Нужен человек с литературным даром, который имеет время и желание работать в архивах. Книга тоже может привлечь внимание к проблемам нашей обители. Конечно, чтобы восстановить исторические памятники, даже чтобы просто законсервировать их, нужны огромные средства. Пожертвований прихожан и паломников недостаточно. Мы собираем документы, чтобы получить какую-то помощь от государства. Сначала нужен проект реставрации, потом уже строительные материалы, специалисты-строители, рабочие. Думаю, всё получится, найдутся те, кто нас поддержит, — уверена игумения Павла.